Охота на льва. Русская сова против британского льва!. Пролог (Дмитрий Федотов, ) Перейдите на сайт, чтобы читать книгу целиком. Охота на льва Российская историко-приключенческая проза Автор: Федотов Дмитрий Станиславович.
Утром двадцать девятого августа в кабинете начальника Киевского отделения по охранению общественной безопасности и порядка подполковника Николая Николаевича Кулябко зазвонил телефон. Это техническое новшество появилось в столице Малороссии сравнительно недавно, лет пятнадцать назад. Но телефон уже прочно вошел в обиход киевлян и стал повседневной необходимостью.
А всего полгода как была проложена и заработала междугородная линия Петербург — Киев. Конечно, первыми выход на «межгород» получили правительственные учреждения. Некоторое время в наушнике слышен был только треск помех, а затем раздался голос, который Кулябко предпочел бы не слышать никогда:.
Подполковник открыл рот, но не смог выдавить ни звука — горло перехватило. То ли от страха, то ли от гнева. Он прекрасно запомнил этот просторечный говорок, впервые услышав его летом года, накануне назначения на новую должность в Киев. Тогда свояк, Александр Иванович Спиридович, посоветовал «для успокоения нервов и подтверждения будущего» посетить дом «святого старца» на Гороховой улице.
Кулябко хмыкнул, но поехал. Пробыл он там не более пяти минут. А допрыгнешь ли?.. Ступай с Богом. Я же добра тебе желаю, молюсь за душу твою грешную. Потому и спишь ты пока спокойно. А ну как не станет меня?.. А вот тебе, Николка, нонче не до шуток.
Слыхивал я, что Папа с Мамой и дочками старшими к тебе в Киев едут. К чему вы клоните. Все-таки злость лучше, чем страх. Не о себе забочусь, о душах заблудших… — построжел голос на том конце провода. Папу-то с Мамой и детками ихними пуще глаза стеречь надобно.
А еще министров там всяких прочих — пропасть. Так ты, Николаша, прыти-то чуток поубавь, да про одного забудь немного…. Фуй, какой!.. А припомни-ка, про кого тебе свояк-то твой сказывал. Кто самый главный возмутитель спокойствия государева. Кто людям жить не дает спокойно. У Кулябко вторично застрял в горле ком, но он неимоверным усилием пропихнул его дальше и выдавил:.
Конечно, Николай Николаевич и сам недолюбливал государя, хотя и не смог бы, случись такое, внятно объяснить неприязнь. Здесь скорее сказалось авторитетное влияние свояка, чувствовавшего себя в высших политических кругах как рыба в воде. Но то мнение разных князей, графов и прочих сильных мира сего, а тут какой-то сибирский босяк.
Ведь ни в какие ж ворота…. Ты, главное, не мешай им, Николка. Ну, прощевай. С Богом!.. Подполковник почти механически повесил наушник обратно на крючок, крутнул ручку коммутатора, давая отбой связи, и обхватил большими руками изрядно поседевшую голову.
На душе, если честно, скребли кошки, во рту появилась неприятная горечь. В этот же день около двух часов пополудни по Киеву поплыл разноголосый колокольный звон. Великое событие ожидалось всего через четверть часа, но город еще прихорашивался, и на самом Крещатике по фасаду городской думы, там, где недавно надстроили третий этаж, ползали монтеры, доводя до совершенства вензель из электрических лампочек.
Это было хитрое переплетение инициалов «Н» и «А» — «Николай» и «Александра». Прочие каменные здания на центральных улицах Киева также были иллюминированы. На видных местах стояли гипсовые бюсты и портреты их императорских величеств и императора Петра Великого, и всё, что можно было увить гирляндами из зелени, — увили; всё, что можно было задрапировать бело-сине-красными материями, — задрапировали.
Сложнее обстояло дело с вокзалом, куда должен был прийти царский поезд. Старый вокзал, в свое время — роскошный, за более чем тридцать лет перестал соответствовать новым требованиям и был разобран. Какое-то время киевляне и приезжие довольствовались временным зданием в ожидании нового великолепного вокзала, и проект его дума уже утвердила, но принимать государя императора со свитой пришлось все же в неподходящей обстановке, и это городские власти раздражало.
Кроме всего прочего, непросто было наладить охрану, а неподалеку стояли железнодорожные мастерские, где трудилось под три тысячи человек. А рабочие — такой народ, от которого после года можно ждать всяких неприятных выходок — и неприличных выкриков, и настоящих демонстраций.
Руководству мастерских в приказном порядке предложили распустить опасных пролетариев по домам — пусть уж отдыхают по такому случаю. На длинном перроне толклась огромная почетная делегация встречающих, там же держали наготове гимназистов и гимназисток — самых хорошеньких, в белых пелеринках, с белыми бантами в косах.
Подросткам раздали цветы и строго наказали стоять смирно и не мять букеты. Вдоль всего Крещатика также стояли ученики и учителя всех киевских школ, составив живой коридор вплоть до Царской площади, где государь император должен был открыть памятник своему деду, Александру II Освободителю.
Встречающие волновались — не упущено ли чего в церемониале встречи. А гимназисты шептались — всем было любопытно посмотреть на царский поезд, устроенный совсем не так, как обычные: первый вагон занимала электростанция. И не в каждом-то киевском доме горело электричество, а тут — поезд с двумя сотнями новомодных светильников.
Кое-кто из гимназистов рассуждал, почему в голове поезда вторым поставлен багажный вагон: ясно ж и младенцу, на случай, коли революционеры подложат бомбу под рельсы; чемоданы взлетят к небесам, а царская семья уцелеет. О том, что пострадает прислуга, для которой предназначен третий вагон, гимназисты как-то не подумали.
Опять же — телефон. Собственная телефонная связь в поезде — да до этого ни один французский режиссер не додумался бы. Гимназисты бегали в «Электробиограф» на Крещатике смотреть «Экскурсию на Луну» и полагали, что знают о технике завтрашнего дня решительно всё.
Девочки же гадали, во что будут одеты великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна. Детей царского семейства обычно одевали одинаково, без особой роскоши, и гимназистки, у которых были фотографические карточки государь с государыней сидят, пятеро детей живописно расставлены вокруг , предполагали, что Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна будут по случаю хорошей погоды в простых соломенных шляпках, белых блузках под горлышко и длинных светлых юбках.
Ровно в два часа дня к перрону Киевского вокзала медленно подошел царский поезд, имевший благородно-элегантный вид: темно-синие вагоны на черных тележках, с тонкой золотой отводкой по контурным линиям и по узким штапикам, закрывающим стыки металлических листов.
Гимназисты гадали, в котором из двенадцати вагонов едут их величества, и даже составляли стремительные пари. Угадали те, кто поставил на седьмой и восьмой вагоны. Первыми вышли министр императорского двора, он же — командующий главной императорской квартирой, барон Фредерикс, начальник охраны, гофмаршал, лейб-медик, потом из шестого, «дамского» вагона — фрейлины и камеристки ее величества.
Гимназисты и гимназистки вытягивали шеи, чтобы поскорее разглядеть их величества. Наконец государь под руку с супругой появились на перроне, грянуло «ура. Подростки чувствовали себя немного обманутыми — государь оказался ниже ростом, чем им хотелось бы, а уставшая после долгого пути государыня имела очень недовольный вид.
Только юные великие княжны соответствовали ожиданиям — они оказались прехорошенькими, даже лучше, чем на карточках, и весело оглядывались, перешептывались с фрейлинами, почти как гимназистки. Дьяков долго и заковыристо говорил о полувековом юбилее отмены крепостного права, рассыпался в комплиментах покойному Александру II Освободителю, памятник которому, укрытый парусиновым чехлом, ждал на Царской площади.
Свита — почтенные осанистые господа, главным образом пожилые, одетые почти одинаково, кто в белом кителе, кто в темном пиджаке — терпеливо ждала завершения речи. Гимназистам и на ум не брело разглядывать эти суровые или же брюзгливые физиономии. А меж тем на одну стоило бы обратить внимание.
То был не старый еще господин в кителе и фуражке, стоявший наособицу, словно бы свитские желали показать ему свое недовольство. Глубоко посаженные темные глаза под нахмуренными бровями, большие подкрученные усы, бородка с проседью — все самое обыкновенное, и мешки под глазами вполне соответствовали возрасту, а разглядеть регалии на кителе гимназисты не могли.
Мало ли какого чиновного дедушку привез с собой государь. Столыпин чувствовал себя неважно. Киевское солнце, в конце августа все еще жаркое, раздражало его; портфель из черной кожи с бумагами обременял руку; ночью случился приступ допекавшей в последнее время стенокардии.
Премьер-министр не выспался и смертельно устал. Он уже почти жалел, что отправился в это путешествие, можно было и в столице найти возможность для приватной беседы с государем, невзирая на обстановку. Александра Федоровна не могла простить Столыпину стремления изгнать из Санкт-Петербурга ее любимца «святого старца» Распутина, но вдовствующая императрица Мария Федоровна, дама с характером еще более сильным, чем у нынешней, имевшая огромное влияние на сына, как раз была на стороне премьер-министра и благословила эту поездку.
И вот он, вместо того чтобы отдыхать и лечиться в своем любимом Колноберже, под Ковно, потихоньку благоустраивая имение и доводя до идеального состояния, а также по несколько часов в день трудясь над своими проектами, едет в столицу, оттуда — в Киев.
Да еще недомогание, совершенно несносное для человека, который смолоду был бодр и любил физические упражнения…. Времени и так недоставало. Щеголеватый юный офицер, услышав, покосился и тут же отвернулся. Брал пример со старших по званию, негодник.
А старшие, ловкие интриганы, уже поняли, что государь рад бы избавиться от строптивого премьер-министра. Весной при голосовании в Государственном Совете его важнейший законопроект о земствах в западных губерниях был провален.
А кто бы рискнул голосовать против, если бы не чувствовал безмолвной поддержки государя. Однако когда Столыпин подал в отставку, Николай Александрович его не отпустил. Самодержец пока еще волен менять министров по своему усмотрению, и Мария Федоровна решительно вступилась за Столыпина, поддержанная великими князьями.
Разум велел премьеру соблюдать спокойствие, но сердце сообщало: близок новый приступ, новое болезненное удушье. Главное — ни одного резкого движения, глядишь, и обойдется. Столыпин застыл, окаменел, а Дьяков меж тем завершил свои риторические упражнения, выслушал лаконичный ответ государя и повел их величества к автомобилям.
Поняв, что барину плоховато, на помощь поспешил слуга Казимир Станюлис, самый верный из всех, кто окружал Столыпина в Колноберже. Верность была не простая. В черный день 12 августа года, когда дачу Столыпина, в ту пору министра внутренних дел, взорвали боевики, тяжело ранило детей Петра Аркадьевича, был убит сын Казимира, Франц.
С тихотворная поисковая игра Музеев Московского Кремля хорошо подойдет для первого знакомства ребенка с экспозицией и собранием Оружейной палаты. В декоре драгоценных экспонатов музея-сокровищницы представлено все многообразие животного мира, однако чаще всего подарках, которые преподносили государям, изображали льва.
Участники игры пройдут по залам согласно особому маршруту и отыщут образ царя зверей на различных предметах. В выборе маршрута и поиске нужного экспоната детям помогут подсказки экскурсовода, зашифрованные в стихах. Сведения предоставлены организацией Музеи Московского Кремля и опубликованы автоматически.
Администрация портала «Культура. Указанная ссылка на источник реализации билета размещена непосредственно Организатором мероприятия и носит информационный характер. Для размещения информации в этом разделе зарегистрируйтесь в личном кабинете учреждения культуры.
Афиша Москвы. Встречи Москвы. Программа предназначена для группы до 10 человек. Декоративно-прикладное искусство. События дня. События недели. События месяца. Смотрите также. Московский академический Музыкальный театр имени народных артистов К. Станиславского и Вл.
Охота на льва людоеда в ЮАР. Точные выстрелы.Поделиться:
Leave a Reply